Музеи бывают разные. Но среди множества прочих есть музеи, хранящие экспонаты не вековой давности, а совсем недавнего времени – и даже сегодняшние. Это музеи особого рода – музеи космического века. После того, как вы хоть раз побываете в таком музее, вы, вглядываясь в ночное небо, каждый раз будете не просто видеть звезды, а чувствовать себя на пороге прекрасного приключения всего человечества – освоения космических просторов.
Мемориальный музей космонавтики – один из немногих музеев в мире, посвященных этой теме. В нём сразу же возникает чувство романтики. Романтики особого рода – той, что испокон веков вела человека: побуждала его сначала узнать, что за очередным перевалом, затем – что на другом берегу моря или океана, а теперь – что же на других планетах?
О Мемориальном музее космонавтики, о его жизни и будущем мы говорим сегодня с директором музея Александром Ивановичем Лазуткиным, летчиком-космонавтом, Героем России.
Александр Иванович, в мире существует множество различных музеев. На ваш взгляд, чем возглавляемый вами музей отличается от прочих?
Музей космонавтики – в отличие от, скажем, Исторического музея, где собирают всё, связанное с многовековой историей развития цивилизации, или от Третьяковской галереи, которую интересует история изобразительного искусства, начиная с того момента, как человек вообще начал рисовать, – занимается глубокой, длительной историей. Современный период мало интересен для них. Он просто не вписывается в формат исследования. Главное – это факты, артефакты прошлого.
История же космонавтики началась недавно, еще при жизни нашего поколения и продолжается сейчас. И уже сейчас, надо думать о том, как представить процесс освоения космического пространства. Каким образом, из современной жизни отобрать события, факты, которые смогли бы однозначно характеризовать этот период развития человечества. Как выбрать самое главное, не упустить важное? Это тот вопрос, который должен решать музей космонавтики. А посетители хотят видеть историю и, одновременно, будущее. Космос в сознании современного человека всегда ассоциируется с будущим. Вот вам и парадокс – музей это место где хранится история, а хочется еще увидеть настоящее и, обязательно, будущее. В этом и есть отличие музея космонавтики от любого другого музея.
Скажите, можно ли предположить, что в музее можно узнать все о космонавтике?
Предположить можно, но с большими оговорками. В одном месте очень трудно собрать всю информацию, все артефакты о космонавтике. Во-первых, у музея ограниченное пространство. Собрать в одном месте все предметы, изделия, документы, характеризующие процесс освоения космоса, практически невозможно.
Ни сил, ни пространства у одного музея не хватит. Но, можно подойти к решению проблемы с другой стороны. На бывшем пространстве Советского Союза, в том числе и в России, во многих местах уже созданы музеи космонавтики, и у каждого – свой багаж знаний. И если этот багаж знаний объединить, то получится очень большой объем знаний! Современные технологии вполне позволяют это сделать. Каждый из участников внесет в него свой вклад – и каждый сможет получать здесь нужные ему данные. Я имею в виду компьютерные технологии.
Когда мы эту всю информацию соберём вместе, всем будет легче работать. Допустим, мы довольно хорошо знаем биографию Гагарина, но у нас нет данных, о том, где он был и что делал, скажем, с марта по апрель 1964 года. А в другом музее эти данные есть – мы с его помощью сможем заполнить этот пробел. И так во всем. 
В принципе, неплохо было бы объединиться и с зарубежными музеями. Ведь космонавтика появилась сразу в нескольких странах. И у немцев, и у американцев были свои «Циолковские» – люди, которые однажды, примерно в одно и то же время, пришли к выводу, что человек обязательно будет летать на ракетах. А потом человечество начало эти идеи осуществлять. В Советском Союзе и в США это было реализовано по-своему. Европейцы пошли собственным путём. Китайцы также шагнули в космос. Это же всё – движение нашей цивилизации к звёздам: не отдельного государства, а всего человечества; и это очень интересно. Можно просматривать взаимосвязи: кто и как на кого повлиял; как идет современное развитие космонавтики в мире в целом.
Какая главная цель стоит перед музеем?
Перед музеем стоят две основные цели. Первая – собирать и хранить историю. Вторая – просвещать. Поэтому, с одной стороны, мы должны не упускать важные исторические события, с другой – уметь показать посетителям то, что мы имеем, так, чтобы им было интересно. Для этого у нас есть, прежде всего, экспозиция. Но кроме того, мы сейчас создаем образовательные программы для детей, основанные на материалах наших фондов.
Мы устраиваем встречи с космонавтами, с учёными из области космонавтики, с сотрудниками предприятий космической отрасли. Наша цель – сделать так, чтобы любой человек в нашем обществе знал космонавтику как часть нашей истории. Чтобы для него не было новостью, что у нас уже столько космонавтов, что мы исследуем Солнечную систему…
А каково взаимодействие и каков баланс этих двух направлений?
Когда я пришёл в музей, я много думал о том, какова роль музея в жизни. Для того, чтобы руководить этим музеем, я должен был понимать, чем именно в нём я должен управлять. Мне предстояло вычленить из всей той информации, которая у меня была, что музей из себя представляет, какие он выполняет функции. Так вот, и тогда, в самом начале, и теперь я был и остаюсь приверженцем того, что самое главное в музее – фонды: та его часть, которая собирает, хранит, учитывает. Если убрать фонды, мы превратимся в выставочный зал. Мы должны не набирать материалы со стороны, а вытаскивать их из фондов и показывать.
Но когда я сказал, что фонды – самое главное, в коллективе началось брожение. Все говорили: «Как это? Лицо музея – это экспозиция! Это самое главное!» Тут вступили экскурсоводы: «Нет, мы самые главные! Именно мы доносим до людей информацию. И от того, как мы её донесём, насколько красиво мы обо всём расскажем, зависит, придут люди сюда ещё раз или нет». Как быть? – Я говорю: «Хорошо, экспозиция – лицо музея; но лицо не может быть одно, само по себе. Ум-то должен быть? Так вот, ум – это фонды. От того, сколько материала они наберут, как они его разложат по полочкам, чтобы потом не было проблем с извлечением оттуда информации, – зависит, как будут работать и экспозиционеры, и экскурсоводы».
Если говорить о современном развитии космонавтики – по какому принципу идет пополнение фондов?
Здесь есть проблема – и тут я немного завидую Историческому музею. Ему проще: всё-таки что-то новое находят не так часто. А у нас другая ситуация: информации очень много. И если собирать всё подряд – мы просто потонем в обилии информации, мы не сможем все систематизировать и обработать и превратимся в итоге в огромную свалку. Необходимо выбирать существенное. И при этом надо учесть, что космонавтика с каждым годом развивается, что-то появляется новое, а что-то и уходит.
То есть получается, что ваш музей – летописец сегодняшнего дня космонавтики?
Получается так. Но это относится не только к нашему музею – в принципе, все музеи космонавтики, волей-неволей, становятся такими летописцами. Даже школьные. Все они что-то фиксируют: одни собирают открытки о космонавтике, другие – марки, третьи – что-то еще… Как-то я был на Урале в городе Березняки. До космонавтики там, казалось бы, вообще далеко – но в одной из местных школ есть музей космонавтики. Он появился из-за того, что недалеко оттуда приземлились Леонов и Беляев. Конечно, в этом музее нет космических аппаратов или чего-то в этом роде, – но наверняка есть фотографии. Они вообще очень хорошо знают ту эпопею.
А что самое особенное в вашем музее?
То, что он находится под землёй. Чтобы узнать, что происходит в космосе, нужно опуститься под землю! Это конечно шутка, но доля правды в ней все же есть. Кроме того, в нашем музее особая атмосфера. Помимо людей с музейным или историческим образованием, у нас много сотрудников и с техническим образованием, многие из них пришли из космонавтики. Например, наши смотрители (точнее, смотрительницы, женщины в годах) – это люди с предприятий космической отрасли. Они не просто сидят и смотрят за порядком: они ходят по музею, рассказывают, подсказывают экскурсоводам. И если к ним кто-нибудь обращается с вопросом, могут с удовольствием устроить целую лекцию. Посетители, конечно же, немного ошарашены: «Как, даже смотрительницы знают об этом?!» Одна смотрительница меня однажды вообще удивила: показывает мне один из экспонатов по Венере – модель спутника, летевшего к Венере с автоматической станции, – и говорит: «Александр Иванович, а ведь там неправильно солнечные батареи висят». А я никогда не обращал на это внимания. Говорю: «Как это так?» Она отвечает: «Если бы этот спутник летел к Марсу, тогда это положение было бы правильным. А если лететь к Венере, то оно неправильно». Представляете?
Вот такая у нас атмосфера всеобщих знаний. Некое космическое целое. Я думаю, во всех музеях формируется своя особая атмосфера, определенная общность людей. Но чем мы отличаемся от всех других? Пожалуй, именно тем, что мы все – из космонавтики. А космонавтика – это же не старая, давно забытая история, например, древнего мира, а новая, современная, есть живые свидетели того, как это было, и они здесь работают. 
Вот уже год, как вы возглавили Мемориальный музей космонавтики. Какие изменения произошли за это время?
В основной экспозиции – никаких изменений. Но, мы начали работу в других направлений. Начали разрабатывать серию тематических экскурсий. Когда я пришёл, здесь была только одна обзорная экскурсия по музею. А потом уже появились тематические: как стать космонавтом, как летают ракеты… Мы начали разрабатывать новые экскурсии на том материале, который у нас есть. Их темы связаны в основном с пилотируемой космонавтикой. Следующим шагом будет космонавтика непилотируемая, она у нас тоже представлена. Но её пока мало, хотя уже сейчас можно рассказывать и об исследованиях Марса, и вообще об изучении Солнечной системы – например, есть интереснейшая программа по изучению спутников Юпитера. А кроме того, и дальнего космоса!
Вообще, есть много интересного. Можно делать захватывающие экскурсии. Например, на декабрь у нас запланировано открытие выставки «Вселенная глазами Хаббла». Это – первый шаг в непилотируемую космонавтику, в астрономию.
А есть ли у вас образовательная программа для школьников?
Поскольку Музей космонавтики явно вызывает в обществе интерес, я думаю, она должна быть. Сейчас мы работаем над тем, чтобы школьники не только приходили к нам постоянно, но ещё и занимались здесь. Наша задача – адаптировать программу наших занятий к школьной программе и сделать так, чтобы в школе они прошли теорию, а потом приходили к нам и смотрели, как вся эта теория реализуется на практике. Это же интересно! Кроме этого, мы хотим рассказывать детям то, что связано не только с космонавтикой, но и с астрономией. Кстати, каждый четверг в нашем музее начал работать планетарий. Прямо здесь, в помещении, под землёй можно смотреть и изучать звёзды.
На кого вообще ориентирован музей?
Сейчас – просто на широкую публику: от детей до взрослых. Для профессионалов он пока ещё, может быть, слабоват. Мы должны ещё что-то сделать для того, чтобы профессионалы сюда приходили и набирались уму-разуму. А пока они приходят и немного критикуют нас: у вас тут неправильно, тут неправильно, и тут всё было немножко не так. Мы смотрим – да, действительно, было не так. Исправляем.
Можно ли сказать, в таком случае, что главные в музее – это посетители?
Это что значит? Что посетитель всегда прав? Нет, наша задача – воспитывать мнение. Посетитель должен приходить в музей, затаив дыхание, открыв рот
и широко раскрыв глаза, ходить и набираться информации, которую мы ему предоставляем. И ни в коем случае не говорить: «а, мне тут не интересно, вы вообще не то показываете, лучше покажите другую сторону жизни космонавтов» и т.д. Да, мы, конечно, должны к этому прислушиваться, но на поводу у посетителя идти не должны.
Откуда у нас пошла идея, что посетитель всегда прав? На мой взгляд, от прессы, которая считает, что мы должны работать для определённой группы людей и давать этой группе в точности то, чего она от нас хочет. Так появилась «жёлтая» пресса, которую охотно скупают, люди на этом богатеют. Но она же не выполняет главной роли. Она удовлетворяет прихоти людей, но не учит их. А пресса должна учить, должна служить просвещению, как и любое другое средство массовой информации. Мы предоставляем информацию и должны чётко знать: а чем это аукнется? Мы должны готовить таких людей, за которых не будет стыдно, которым потом можно будет сказать: вы, ребята, наша опора, вы – наша надежда на то, что в будущем вы примете всё то, что мы наработали и создали.
А если немного пофантазировать: каким бы вы хотели видеть Музей космонавтики в будущем?
Если бы я мог решать, я построил бы еще больший павильон, чем павильон «Космос» на ВВЦ. Потому что космическая техника совершенно не впечатляет, если ее
демонстрировать на рисунках или на модельках, в масштабе 1:10 или 1:20… В экспозиции должна быть нормальная техника в натуральную величину – только тогда она будет оказывать влияние на умы, только тогда люди скажут: «Да неужели мы это делаем?!»
Помню, как я впервые испытал подобное чувство, когда учился в авиационном институте. Я пришел на кафедру самолетостроения. До этого я видел самолеты, и рядышком с ними стоял. Но когда я увидел только одну часть самолета – у него и крыльев не было, только три шасси, и все это было сделано из титана – я встал под ней и подумал «Господи, и как это летает? Представить только, что ЭТО – летает!» Я почувствовал трепет, непонимание – и желание непременно понять, как это может летать. А когда я был на Байконуре, до этого я уже видел и «Буран», и ракету «Энергия», и как её вывозят, и как она взлетает. Красиво, впечатляет. Но особенно сильное впечатление было, когда я увидел в монтажно-испытательном комплексе, в большом-большом здании, два тепловоза, прикрепленные к устройству, на котором вывозили «Энергию». На этом устройстве лежала «Энергия» со всеми своими боковушками, и на ней стоял «Буран». Всё это не стояло вертикально, а лежало. (В вертикальном положении меня впечатлило почему-то не так сильно.) И когда я, стоя на железнодорожном пути, со стороны двигателей, увидел, что от меня и до кончика киля «Бурана» расстояние сравнимое с 10-ти этажным домом, у меня перехватило дух. Как такая громадина летает?! Какая сила таится в этих огромных двигателей? И это все построили люди!!!
Только в такие моменты возникает ощущение силы человеческого гения, силы человека, который осваивает природу, изучает ее, может покорить космические просторы. Ты восхищён, ты гордишься своей принадлежностью к обществу людей, создавших эту технику. Вот такие чувства должны появляться у посетителей музея. Именно таким и должен быть музей космонавтики.
Я думаю, что в музее космонавтики, помимо истории, обязательно должно быть представлено и настоящее космонавтики, и её будущее. Уже сейчас необходимо понимать: куда мы пойдём? Какие у нас перспективы? Что нас ждет впереди?
Фотографии Александра Юрьевича Боднаря
