Журнал «Знание-Сила» был основан в январе 1926 года как «Ежемесячный научно-популярный и приключенческий журнал для подростков». Свою первостепенную задачу он тогда видел в естественнонаучном и техническом просвещении школьников – а также в том, чтобы вообще заинтересовать их идеей познания и практического освоения природы. После появления в 1928 году журнала «Юный натуралист», который взял на себя распространение знаний о живой природе, все прочие науки остались в ведении «Знание-Силы». Это были науки главным образом естественные и технические.
Статус знания (особенно – естественного и технического) в советском обществе 20-30-х годов был заявлен как очень высокий: в нём видели важнейшее условие общецивилизационного проекта. Поэтому для ранней, «детской» «Знание – силы» писали серьёзные, крупные учёные. Основоположник гелиобиологии Александр Чижевский в 1931-м написал для журнала статью о реакции живых организмов на окружающую среду на основе новейших к тому времени научных данных. Сам Циолковский, личность, в те годы уже легендарная и культовая, успел в 1933 году опубликовать здесь статью о том, как должен быть устроен аппарат для космических полётов. Лев Ландау в 1939-м нашёл время истолковать для школьников теорию относительности Эйнштейна.
Последний предвоенный номер «Знание-Силы» (к тому времени журнал был посвящён распространению знаний, почти исключительно практических и связанных с военным делом) был подписан в печать 13 июня 1941 года.
Следующий появился в руках читателей только в 1946-м, и это был уже совсем другое издание.
Теперь его выпускало Главное Управление Трудовых резервов при СНК СССР. Журнал «повзрослел»: стал адресоваться уже не только к подросткам, но к молодым вообще (подзаголовок гласил: «научно-популярный журнал рабочей молодёжи»). Тексты стали гораздо сложнее. Практического руководства стало существенно меньше: это перестало быть главным. Знание-умение начало вытесняться просто знанием.
Правда, наука всё еще рассматривала свои отношения с природой исключительно в терминах борьбы.
На страницы «ЗС» возвращается энциклопедизм – иерархический энциклопедизм 30-х годов, с естественными науками на вершине иерерхии. Заметно повышает свой статус биология (увы: главным образом благодаря экспериментам коллег академика Лысенко). Появляются новые рубрики («Наука и фантастика», «Наука и спорт», «Шахматы»), рассказы о профессиях, об открытиях современных учёных — правда, только отечественных («Рассказы сталинских лауреатов»), чтобы никакого низкопоклонства перед Западом. журнал Уже в 1946-м начинает печатать фантастику.
Самое важное: он меняется на уровне интонаций. Ближе к концу 1950-х появляются шуточные иллюстрации к серьезным статьям. Не карикатуры на американских империалистов, как в начале десятилетия (политического — вообще ничего) — а смешные антропоморфные фигурки, изображающие – параллельно «серьёзным» иллюстрациям к тому же тексту – атомы, фагоциты, пожирающие клетки…. Это – симптом важных перемен в отношениях человека – пока-непрофессионала, растущего, становящегося, к которому и адресовался журнал — с наукой как областью смыслов.
Задолго до «гуманистического поворота» «Знание – силы», начавшегося во второй половине 60-х, — у науки (или у восприятия ее «вненаучной» аудиторией) появилось «человеческое лицо». С другой – что едва ли не важнее – возникало, пока еще совсем чуть-чуть, дружески-ироническое отношение к ней. Такое, которое, во-первых, защищало от пафоса, во-вторых, превращало науку во что-то «домашнее», принципиально обживаемое, насыщаемое личными, даже частными смыслами.
Стало формироваться понимание – очень выраженное в облике журнала, начиная с 60-х, — что наука и знание могут стать для человека областью личной свободы, способом достижения независимости от идущей извне идеологической формовки. Что наука может быть не общим проектом, а частным делом. И что именно в этом качестве, а не как включенность в какой бы то ни было проект, она способна быть источником личного достоинства. Так название журнала и будет прочитываться все позднесоветские десятилетия: «знание» — потому и «сила», что знающего не проведёшь. Знание – дистанция от всего, что навязывает нам себя в качестве очевидности. А вовсе не овладение природой, о которой знание как раз и открывает чем дальше, тем больше, что овладеть ею нельзя. И что человек, как написал один автор в 1961 году – это гораздо «больше того, что мы о нём знаем».
Тот облик журнала, в котором он стал знаменит и неповторим, начал складываться с 1965-го, после того, как главным редактором журнала стала Нина Сергеевна Филиппова. Пришли новые люди – молодые, дерзкие экспериментаторы, но главное, появились новые настроения и ценности. Уже в конце 60-х, когда «ЗС» был органом Комитета профессионально-технического образования, и позже, когда он перешёл в ведение общества «Знание», он стал журналом интеллигентов и вольнодумцев, гуманитарные науки: история, археология, социология, литературоведение… — укоренились на равных правах с естественными и вместе с ними повели разговор о человеке и его месте в мире — как о проблеме. В те времена журнал мыслил себя, по словам Н.С. Филипповой, как «мост между наукой и обществом», призванный показывать не только то, что наука делает, но и то, как и почему она думает. Сам внешний вид «ЗС» принципиально отличался от всей доступной тогда периодики: над оформлением работали художники-нонконформисты, которых не брали на работу больше никуда.
После периода острой политизированности поздних 80-х (сопровождавшейся и всплеском ангажированной гуманитарности) и безденежья 90-х, когда мы вынуждены были выпускать сдвоенные и даже строенные номера, а численность редакции резко уменьшилась – журнал стал приобретать новый облик, — отчётливо сознавая себя при том прямым наследником «Знание-Силы» 60-80-х годов. Даже не в первую очередь в отношении вольнодумства (хотя очень хотелось бы сохранить и эту сторону наследия), но прежде всего — междисциплинарности, установления связей между разными областями науки и мысли и самое главное – выявления человеческого смысла всякого знания.
