Андрей Ваганов

Роясь однажды в одном из московских букинистических развалов, среди, как ее называют библиофилы, «лапши», мне попалась в руки книжка «Печать в РСФСР в 1922 г.»[1]. На странице 34 этого, прямо скажем, скромного статистического сборника уменьшенного формата, были приведены данные Российской центральной книжной палаты о распределении книг по типам в 1922‑м году. Вот эта таблица:

Распределение книг по типам (1922 г.)

	Количество томов	% (*)
Ведомственные	3179	40,6
Научные	1055	13,4
Художественно-литературные	997	12,7
Научно-популярные	869	11,4**
Политические	666	8,5
Учебные	561	7,1
Справочные	321	4,1
Разные	106	1,4
Детские	86	1,1
Итого	7843***

* Сумма составляет 100,3 %, что, по-видимому, связано с ошибками округления показателей в оригинале; 

** В оригинале приведено значение 13,4 %, что очевидно является опечаткой;

*** Так в оригинале, что, по-видимому, тоже является опечаткой; если просуммировать количество выпущенных томов, то показатель составит 7840. (Все примечания мои. – А.В.)

 

В процентном соотношении научно-популярные книги идут на четвертом месте, совсем немного отставая от художественно-литературных и научных изданий. Этот факт, поразительный и сегодня, заслуживает внимания по многим причинам. Одна из них — уровень грамотности населения РСФСР.

Скажем, еще и в 1926 году в Европейской части РСФСР среди населения в возрасте от 16 до 49 лет насчитывалось свыше 14 миллионов неграмотных. Накануне первой пятилетки неграмотные составляли 42% населения РСФСР. В Московской области насчитывалось 68 тысяч неграмотных в возрасте от 18 до 34 лет, в Ленинградской области — 400 тысяч неграмотных в этой же возрастной когорте[2].

Парадоксально, но российский книжный рынок даже в этих условиях насыщался преимущественно научной, научно-популярной, учебной и справочной литературой. Кому это было нужно? — резонный вопрос. И ответ прост: государству.

Народный Рубакин

Первой, самой настоящей звездой научной популяризации стал Николай Александрович Рубакин — выдающийся русский книговед, библиофил.

В 1919–1920 годах Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов переиздал 22 научно-популярные книги Рубакина. Общий их тираж составил фантастическую, даже по современным меркам, величину — 1 420 000 экземпляров. Раскупались они моментально. С 1923 по 1928 год советскими издательствами переиздано еще 23 научно-популярных книги Н. А. Рубакина общим тиражом 166 тысяч экземпляров. А, кроме того, было ввезено в СССР пять популярных книжек Рубакина по естествознанию, изданных за границей, тиражом 49 тысяч экземпляров. Научно-популярные книжки Н. А. Рубакина были переведены на 28 языков!

И при этом, насколько это был талантливый библиограф и исследователь книжной культуры, настолько же — весьма средней руки популяризатор естественнонаучных знаний.

«Основной и неизлечимый порок большей части его писаний кроется в фальшивом подходе к самой задаче популяризатора, — отмечал в рецензии в 1920 году на переиздание нескольких научно-популярных книжек Рубакина автор, скрывшийся под псевдонимом Перископ. — Прежде всего непозволителен и неуместен усвоенный автором в большинстве брошюр вульгарный тон <…>. Рассказ Рубакина, например, об открытии Нептуна, право, не слишком разнится от <…> пародии:

«…Вот Леверье и давай высчитывать, не смотря на небо, по одним цифрам, где должно находиться на небе в это самое время это неизвестное никому светило. Высчитывал-высчитывал — и нашел, и высчитал, и объявил об этом по всему свету»… («Рассказы о подвигах человеческого ума», 8). <…>

Балагурство и аляповатая подделка под народный язык всегда звучали фальшиво в популярно-научной книжке. <…>

Из дюжины недавно переизданных книжек Рубакина более или менее свободны от указанных недостатков только брошюры чисто географического содержания с преобладанием описательного и бытового элемента («Самые дикие люди на Земле», «На плавающих льдинах», «Вода на земле, под землей и над землей»). Остальные же, при всей остроте нашего книжного голода, могли бы быть использованы разве лишь в качестве сырого материала для сведущего лектора, но отнюдь не как книжки для самостоятельного чтения масс»[3].

Достается Рубакину не только от анонимного Перископа, но и от вполне узнаваемого, хотя тоже скрывающегося (за инициалами «Я. П.») легендарного популяризатора науки Якова Перельмана: «Некоторые авторы, сами плохо владея предметом, стремятся дать читателю лишь поверхностные обрывки знаний, выдавая их за «последние слова» науки. Таковы на три четверти произведения Рубакина»[4].

Однако, возможно, Перельман, отчасти, несправедлив к книжкам Рубакина. Ведь сам Яков Исидорович — создатель жанра «занимательная наука»; с этими критериями он и подходит к текстам Рубакина, сознательно написанных в жанре научно-популярного лубка.

Занимательный Перельман

Между тем, богатый потенциал «занимательной науки» — богатый и в коммерческом, и в интеллектуальном смыслах — стал очевиден сразу. Правильное словечко было найдено — «занимательная». Почувствовав, что здесь открывается огромный читательский рынок, кооперативное издательство «Время» начинает выпускать в 1926 году серию — «Занимательная наука». «Задача серии — давать научные сведения в возможно более живом, общепонятном изложении, построенном так, чтобы чтение книги, являясь не утомительной работой, а отдыхом и развлечением даже для самого далекого от науки читателя, незаметно вводило бы в круг идей соответствующих наук.

Книги этой серии должны, кроме того, служить важным подсобным материалом и для всякого педагога, стремящегося уйти от школьной рутины и подвести преподавание вплотную к жизни.

Таким образом, «Занимательная наука» рассчитана, с одной стороны, на малоподготовленного читателя, а с другой стороны — на учащихся школ I и II ступени, фабзавучей и техникумов, а также на преподавателей этих учебных заведений, лекторов, клубных работников и др.», — отмечалось в каталоге издательства «Время»[5]. В итоге «Время» выпустило 39 книг в этой серии. Очень быстро «Занимательная наука» набрала тираж более 2 миллионов экземпляров.

Но что самое поучительное в этой истории — у занимательной науки, в свою очередь, были не менее жесткие оппоненты.

В 1935 году в альманахе «Год восемнадцатый» появилась статья «Повесть об одном открытии» Самуила Маршака, главы Ленинградского отделения издательства «Детгиз» в то время. Статья была посвящена научно-популярной литературе для детей. Не называя имени, но вполне узнаваемо, Маршак дает такую характеристику книгам Перельмана и перельмановскому методу «занимательная наука»: «… бойко состряпанная смесь из чудес природы и фокусов со спичками[6]. <…> Этот слабый раствор мысли подслащали обыкновенно, как микстуру, сахарином так называемой занимательности. <…> Конечно, ребенок требует от книги занимательности, но занимательность должна быть достигнута не посторонними средствами, не развлекательными интермедиями, а самой сущностью книги, ее темпераментом, ее идейным богатством.

А это возможно только тогда, когда автор сам увлечен научной проблемой, когда он имеет право свободно и уверенно, по-хозяйски, распоряжаться своим научным материалом»[7].

Можно соглашаться или не соглашаться с мэтром литературы для детей. Но вот сам факт такого обсуждения научно-популярной литературы говорит о многом. Например, о том, насколько серьезно (иногда — со звериной серьезностью) подходили в то время к такому не вполне серьезному, казалось бы, жанру, как научно-популярный. И подобного рода дискуссии, — глубоко теоретические и одновременно предельно эмоциональные, — были отнюдь не исключением.

Все это весьма удивительно и показательно на фоне почти полного отсутствия заинтересованной критики научно-популярной литературы в современной России.

Летописец Блох

Между тем, в инвективах Самуила Маршака в адрес «занимательной науки», есть один очень важный, хотя и неочевидный на первый взгляд аспект: кто «имеет право свободно и уверенно, по-хозяйски, распоряжаться своим научным материалом»? Другими словами, что должно лежать в основе научно-популярного жанра — сугубая научность или популярность изложения материала? В идеале, по мнению Маршака, научно-популярную литературу должны создавать сами ученые. Мало того, со временем научно-популярная литература должна уступить место научно-художественной. В 1920‑е годы поиски этого синтеза приобрели небывалую остроту.

«Более чем когда-либо нужна России хорошая научно-популярная книга, но только при условии параллельного развития и строго научной литературы, — отмечал как раз в 1922 году М. А. Блох, обозреватель журнала «Наука и ее работники». — Условия же создания последней продолжают оставаться весьма тяжелыми. И не все ли равно научному работнику, называется ли эта причина типографской разрухой или отсутствием дензнаков»[8].

Макс Абрамович Блох, известный историк естествознания и химии[9], беззаветный летописец рынка научной и научно-популярной литературы и периодики, дает краткую сводку новостей научно-популярной литературы за 1922 год, которую завершает таким резюме: «Наш поневоле калейдоскопический и неполный обзор мы закончим указанием и перечислением тех многочисленных тоненьких книжек, в большинстве случаев написанных первоклассными учеными и наполняющих апатичный книжный рынок. <…> (см. таблицу 2.– А. В.).

Таблица 2

Издательство	Автор	Название книги
«Мир», Москва	П. П. Лазарев	«Строение вещества»
	К. К. Шарвин	«Энергия. Ее сохранение и вырождение»
«Мысль», Петроград	С. П. Костычев	«Натурфилософия и точные науки»
	Л. М. Лялин	«Жиры и масла», «Плоды и ягоды»
М. и С. Сабашниковы	М. А. Мензбир	«Исторический очерк воззрения на природу»
	А. П. Павлов	«Представление о времени в истории, археологии и геологии»
З.И. Гржебин	О. А. Добиаш-Рождественская	«Как люди научились считать время»
	С. П. Костычев	«О появлении жизни на Земле»
	Евг. Замятин	«Роберт Мейер»
«Северные дни», Москва	П. П. Лазарев	«Физические основания принципа относительности»
«Научное книгоиздательство»	М. Борн	«Строение материи»
	А. А. Иванов	«Теория ошибок и способы наименьших квадратов»
	И. Обреимов	«Состояние вещества»
	Акад. А. Е. Ферсман	«Время»
«Время»	В. И. Вернадский	«Начало и вечность жизни»
	Н. К. Кольцов	«Омоложение»; «Причины современного исхудания»
	Л. С. Берг	«Наука, ее смысл. Содержание и классификация»

 

Почти все из перечисленных, увлекательно написанных книг представляют собой, выражаясь буднично, лакомое пирожное для любителя и ценителя, но объективный обозреватель развития научной литературы с грустью должен отметить это явление на почти пустом фоне серьезных основ науки как показатель продолжающегося ненормального положения научной книги»[10].

Правда, государство старалось стимулировать этот писательский труд. Так, например, официальный тариф, утвержденный Наркомтрудом с 1 мая 1920 года, предусматривал следующие ставки оплаты литературных и газетных работников: «Полистно: за оригинальные научные, художественные и научно-популярные произведения, издаваемые впервые, 5400 рублей печатный лист; за компилятивные произведения от 2000 до 3500 р; за редактирование материалов съездов, конференций и т. д. — от 175 до 875 р.; за редактирование материалов оригинальных сочинений в рукописи от 900 до 1500 р.; за редактирование общеизвестных опубликованных материалов со сверкой по рукописи или по прежним изданиям, а также за редактирование коллективных трудов (сборников, серий книг, энциклопедий и пр.) от 300 до 1100 р.; за письменный отзыв о книге от 40 до 100 рублей за печатный лист оцениваемой книги и, сверх того, обычная плата за рецензию. <…> Все эти ставки установлены для Москвы, для Петербурга же к ним прибавляется еще 50 %»[11] (курсив мой. — А. В.).

Подготовка оригинальных научно-популярных произведений, как видим, ценилась по высшему разряду и приравнивалась к научным и художественным текстам. Так что заниматься популяризацией науки было, помимо всего прочего, еще и выгодно с экономической точки зрения. (Для сравнения: в 1919 году было установлено 35 категорий зарплаты для государственных служащих, от рядового конторщика до народного комиссара; соотношение между самой низкой и самой высокой зарплатой составляло 1:4 – 1200 рублей и 4800 рублей[12].)

И, несколько десятков как минимум издательств, — государственные, профессиональные, кооперативные и частные, — активно выпускали научно-популярную литературу. Напомню, речь идет о временно́м отрезке с 1919‑го по 1922‑й год. Только два примера.

Комиссия по изучению естественных производительных сил России при Академии Наук, знаменитая КЕПС, «организовала под редакцией академика А. Е. Ферсмана и Е. В. Ереминой серию кратких научно-популярных очерков, содержавших статьи-сводки научных сведений о природных богатствах России. Вышли: А. Д. Стопневича — «Минеральные воды», В. И. Масальского — «Хлопок», Е. Ф. Лискуна — «Животноводство» и Ф. Ю. Левинсон-Лессинга — «Платина»[13].

Центральный Научно-технический Клуб профсоюзов в Москве начинает издание журнала «Наука и техника». «Журнал ставит себе целью в ряде статей и обзоров ознакомить как рабочую, так и всю трудовую интеллигенцию с достижениями русской и иностранной мысли. В № 1 находим статьи: О. Ерманского — «Под знаком организации», акад. А. Е. Ферсмана — «Завоевания Науки», Сванте Аррениуса — «Великая проблема энергии», проф. Т. П. Кравеца — «Три мировые субстанции (материя, электричество, энергия)», инж. Я. Гольберга (Я. Златогорова) — «Автомобиль и его роль в современном транспорте», М. А. Блоха — «Наука и Промышленность», инж. В. А. Петрова — «Русские изобретения за последние годы» и ряд кратких сообщений и заметок»[14].

Монстр Госиздат

В конце 1920 года, с целью упорядочить книгоиздательский рынок, поставить его под контроль государства создается Государственное издательство (Госиздат). Каковы же были руководящие принципы этого потенциального государственного монополиста в отношении издания научно-популярной литературы?

«1). Последовательная марксистки-материалистическая точка зрения. Отвергая всякую метафизику, под каким бы видом и в какой бы форме она ни преподносилась читателю, редакция тем самым подводит научный фундамент под антирелигиозную пропаганду. Выпущены в свет и специальные сборники, имеющие целью обосновать материалистическое мировоззрение в естествознании (например, сборники по физике и биологии под редакцией А. К. Тимирязева, Б. М. и М. М. Завадовских);

2). Строгая научность. Редакция стремится сообщать читателям лишь научно-проверенные факты и гипотезы, избегая принижающей науку вульгаризации;

3). Литературность и доступность изложения. <…>

В начале работы (конец 1920 года)… Надо было скорее выпустить в свет основное библиотечное ядро по природоведению и тем самым хоть в некоторой мере утолить царивший тогда книжный голод.

Было выбрано наиболее ценное для первоочередного издания, но, увы, его оказалось не слишком много. Старая литература, часто гоняясь за внешней занимательностью, в значительной мере страдала недопустимыми упрощениями, сентиментальностью, вульгарностью, антропоморфизмом и прочее. В частности, именно наиболее ходкие прежние авторы (Рубакин, Лункевич, Бёльше) не выдержали испытания указанных выше основных принципов и были отвергнуты.

Счастливее оказались (помимо, конечно, классиков популяризации, таких, как К. А. Тимирязев, И. М. Сеченов, И. И. Мечников, М. Н. Богданов) Ю. Вагнер, А. П. Нечаев, В. Н. Львов, С. Порецкий и другие. Но и они были пущены в печать лишь после тщательной редакционной работы, устранившей различные недочеты и дополнявшей их новыми данными науки»[15].

Постепенно, тем не менее, и в области научно-популярного книгоиздания ГИЗ нащупывало свою нишу, выстраивало систему.

Прежде всего, все научно-популярные серии Госиздата можно было разделить по степени доступности для разных категорий читателей:

1) «Наука для всех» — для массового читателя, знающего одну лишь грамоту;

2) «Начатки естествознания» — для читателя с некоторой школьной подготовкой и привычкой к чтению книги;

3) «Популярно-научная библиотека» — для читателя, обладающего познаниями приблизительно в объеме курса школ 2‑й ступени.

Выпускались и несколько специальных серий:

1) «Библиотека путешествий»

2) «Среди природы» — серия для детей в возрасте 9–12 лет, не получившая еще большого развития;

3) «Культурно-историческая библиотека» — посвящена истории культуры, преимущественно материальной;

4) «Популярно-техническая библиотека» — имеет целью дать читателю общую картину триумфа человека в борьбе с природой и научные объяснения важнейших «чудес» техники;

5) «Опыты и наблюдения природы». Эта серия посвящена естественно-историческим экскурсиям, самостоятельному производству читателями опытов и наблюдений различных явлений природы»[16]. К 1923 году в этих сериях было выпущено более 150 книг.

Готовились к изданию «Дарвиновская библиотека» и «Био­графическая библиотека» («…должна ознакомить широкую массу читателей с жизнью и деятельностью виднейших представителей науки, литературы, искусства и общественной работы»)[17].

Но даже такому монстру, как Госиздат приходилось непросто в те годы. Издатели научно-популярной литературы до последнего пытались увернуться от тотальной централизации.

Лебединая песня Сойкина

Судьба известного русского издательства «П. П. Сойкин», специализировавшегося на выпуске научно-популярных и научных книг (хотя в репертуаре издательства была и беллетристика, и философия) — очень характерный пример, иллюстрирующий сказанное.

В марте 1918 года издательство было национализировано — вместе с типографией и со всеми запасами бумаги и книг. Однако еще в 1895 году Петр Петрович Сойкин издал сборник «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития». Среди авторов — Г. В. Плеханов, П. Скворцов, А. Потресов, В. И. Ленин. Причем статья Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» — это первое выступление В. И. Ленина в легальной печати. В 1899 году в издаваемом Сойкиным журнале «Научное обозрение» печатаются еще две статьи В. И. Ульянова-Ленина: «Заметка к вопросу о теории рынков» и «Еще к вопросу о теории реализации». К тому времени Ленин находился в ссылке в Шушенском. Сойкин аккуратно выслал ему гонорар в Минусинск — 54 рубля.

Хотя сам Петр Петрович Сойкин никогда не был ни марксистом, ни революционером, но отмеченное выше обстоятельство, по-видимому, помогло ему в 1922 году вновь зарегистрировать свою издательскую фирму «П. П. Сойкин».

Одним из самых заметных научно-популярных проектов возрожденного издательства стал журнал «Вестник знания». Инициатива нового периодического издания принадлежала группе известных ученых того времени, прежде всего академику В. М. Бехтереву. Хотя новый журнал, «Вестник знания», был рассчитан на самого широкого читателя, самого разного уровня подготовки, первыми главными редакторами издания были академики: В. М. Бехтерев (1926–1927); С. Ф. Платонов (1926–1929); затем, с 1930 года, — академик Н. А. Морозов.

Сойкин начинает выпускать сразу пять научно-популярных книжных серий: «Классики мировой науки», «Итоги науки», «Вселенная и человечество», «Библиотека знания», «История искусств всех времен и народов». Всего в советское время П. П. Сойкин выпустил более ста наименований книг. А в 1927 году он возрождает свое любимое детище — журнал «Природа и люди». Именно в этом сойкинском журнале были опубликованы такие научно-популярные работы, как очерки А. Е. Ферсмана «В песках Каракумов»; «На островах Лиу-Киу» П. Ю. Шмидта; книга П. К. Козлова «В сердце Азии»…

Как бы там ни было, 16 ноября 1930 года издательство «П. П. Сойкин» вошло в состав Ленинградского областного издательства (в дальнейшем — Лениздат).

Научно-популярная подготовка

Но еще в начале 1920‑х годов начинают формироваться специализированные издательства, прежде всего при наркоматах, занимающиеся в том числе и выпуском научно-популярной литературы. В итоге, более 80% выпуска по названию и тиражу в издательской деятельности наркоматов составляла научная, научно-популярная, учебная и справочная литература…

Это позже, в 1930‑е годы, на страницах советской периодики замелькают названия: «СССР — страна качественной стали», «Советский Союз — великая железнодорожная держава»… В начале же и середине 1920‑х, речь шла пока лишь об «унавоживании» почвы.

В 1929–1933 годах основные фонды промышленности, которые к тому времени находились в катастрофическом состоянии, были обновлены на 71,3%, причем не менее 2/3 — за счет импорта[18]. Вообще, за период индустриализации в СССР ввезли 300 тысяч станков. В 1931 году около одной трети, а в 1932 году — около половины мирового экспорта машин и оборудования направлялось в Советский Союз[19].

Вряд ли без массированной естественнонаучной, научно-технической и в том числе научно-популярной подготовки такое индустриальное развитие в Советской России стало бы возможно.

[1] «Печать в РСФСР в 1922 г.» / S.L., Государственное издательство.

[2] Кольцов А. В. Культурное строительство в РСФСР в годы первой пятилетки (1928–1932). – М.; Л.: АН СССР, 1960.

[3] Перископ. Популяризация или вульгаризация. (О народных книжках Н. А. Рубакина) // Книга и революция, № 3–4, 1920.

[4] Я. П. Рецензии. Естественные науки // Книга и революция, № 6, 1920.

[5] Занимательная наука. Каталог книг. – Л.: ВРЕМЯ, 1929.

[6] Одна из книжек Я. И. Перельмана, изданная под эгидой созданного им как раз в 1935 году в Ленинграде «Дома занимательной науки», так и назвалась: Геометрические головоломки со спичками. – Л.: ДЗН, 1941.

[7] Маршак С. Я. Повесть об одном открытии // Бронштейн М. Солнечное вещество и другие повести, а также Жизнь и судьба Матвея Бронштейна и Лидии Чуковской. – М.: АСТ: CORPUS, 2018.

[8] Блох М. А. Среди книг и журналов // Наука и ее работники, №№ 3–4, 1922.

[9] Среди его многочисленных статей и книг одна из самых известных – фундаментальный труд: Блох М. А. Хронология важнейших событий в области химии и смежных дисциплин и библиография по истории химии. – М.; Л.: Государственное научно-техническое издательство химической литературы, 1940.

[10] Блох М. А. Среди книг и журналов // Наука и ее работники, №№ 3–4, 1922.

[11] Книга и революция, № 1, 1920.

[12] Паперный В. Культура Два. –  М.: Новое литературное обозрение, 2007.

[13] Наука и ее работники, №№ 3–4, 1922.

[14] Наука и ее работники, №№ 3–4, 1922.

[15] Государственное издательство за пять лет. – М.: Госиздат, 1924.

[16] Государственное издательство за пять лет…

[17] Там же.

[18] Рязанов В. Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX–XX вв. – СПб.: Наука, 1998.

[19] Фонотов А. Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному  – М.: Наука, 1993.