Машины времени: выставка неочевидного

Чтобы сюда попасть, надо прежде всего проникнуть в здание в нескольких автобусных остановках от метро «Речной вокзал» – огромное, тихое, похожее на большой научно-исследовательский институт. В общем, почти так оно и есть: и научный, и исследовательский… и даже в каком-то смысле институт – но нет, не совсем. Правда, если вы уже там – это ещё не всё. По тёмным коридорам, по бесконечным лестницам вам предстоит добраться до запертой двери в глубине здания, которую, если вам повезёт (если вы, например, журналист), отопрёт специально для вас хранитель этого места, его энтузиаст и знаток, собиратель здешних сокровищ и искушённый проводник по ним – Юрий Петрович Похитонов. И вот тут-то вы окажетесь внутри большого остановившегося времени. Сразу нескольких его пластов, наслоившихся здесь друг на друга и образовавших огромную линзу, через которую можно рассматривать… что?

Юрий Петрович Похитонов демонстрирует кинокамеру АКС 50, с которой работали фронтовые кинооператоры во время ВОВ

Перед нами, собственно говоря, музей. По некоторым признакам – как будто вполне традиционный. На стенах и в стеклянных витринах — портреты и макеты, афиши, программки кинопоказов. Книги и брошюры: «Киносъёмочная аппаратура», «Звуковой образ», «План и съёмка научно-популярного фильма», «Кино на службе науки», «Техника обработки рулонных светочувствительных материалов»… – вырезки из газет, фотографии. Призы с многочисленных фестивалей в разных странах.

И даже – о архаика! – дипломы, грамоты, призы, медали и вымпелы за ударный коммунистический труд в области кинопросвещения. Аппараты съёмочные – разных видов: для репортёрской съёмки, для микро-, макро- и цейтраферныхсъёмок, для съёмки малоосвещённых объектов и солнечных затмений, для рентгенокиносъёмки в медицинских фильмах (в том числе, и то, чем пользовались ещё до изобретения высокочувствительной плёнки и электронно-оптических преобразователей – была такая камера «Акелей», ей снимали в начале 1940-х). Камеры «немые» и звукозаписывающие; огромные и маленькие, сопровождавшие своих операторов в путешествиях (с одной из таких камер путешественник и кинорежиссёр Владимир Шнейдеров прошёл по свету более десяти тысяч километров). Аппараты проекционные – от «волшебных фонарей» позапрошлого века до памятных детям семидесятых диапроекторов и больших «взрослых» аппаратов с бобинами для плёнки, которые ещё совсем недавно работали в кинотеатрах. Прожектора для съёмочных площадок. А ещё – приборы и устройства, о назначении которых иной раз не сразу и догадаешься. Или не догадаешься вовсе.

То есть, здесь собраны предметы, артефакты и механизмы эпохи зарождения и расцвета советского научно-популярного и образовательного кино. Вещи, неотделимые от самого чувства ценности науки как способа освоения мира – и чувства важности журналистики, которая об этом освоении мира рассказывает. Целый культурный слой, плотный шлейф из предметов и символов, сопровождающих это особенное занятие – кинорассказ о науке для непосвящённых, со своими традициями, своей эстетикой. Можно, пожалуй, даже сказать – субкультура. Теперь нарастает и новый слой, пока тоненький: постсоветский.

С такой полнотой и подробностью, как здесь, истории отечественного научно-популярного кинематографа вы больше нигде не увидите. Это мало кто видел – да, по изначальному замыслу, и не должен видеть никто — кроме разве совсем уж узких, вовлечённых в священнодействие процесса профессионалов. По существу, перед нами – выставка неочевидного. Глубоко внутренних – внутрицеховых – знаний, умений и приспособлений. Можешь считать, посетитель, что ты приобщился к тайне. Перед тобой – что-то вроде алхимической лаборатории.

Неспроста же первая экскурсия в музей «Центра национального фильма» — настолько закрытый, что без пропуска туда не пройдёшь, и вообще о его существовании мало кому известно – состоялась совсем недавно, в 2008 году – к семидесятипятилетию киностудии, основанной в 1933-м. Тогда-то музей впервые открыл свои двери для гостей студии и журналистов. А чуть позже в музей попала первая группа школьников – и нам, сотрудникам «Знание-Силы», остаётся этим ребятам только завидовать. Им показали куда больше, чем нам. Тогда, в 2008-м, юным первопроходцам музея дали заглянули в архивы киностудии, показали старые пленки и афиши и даже позволили посмотреть в объектив кинокамеры середины ХХ века.

Нас – просто провели по залам и рассказали историю того, что там собрано. Впрочем, поверьте, это уже немало. Хотя да, в некоторые приборы – более юные, 1970-х-80-х годов – мы тоже пару раз заглянули.

Кстати, пусть вас не смущает незнакомое название. «Центр национального фильма» – это бывший, хорошо известный всем заставшим позднесоветское время «Центрнаучфильм». Своё ныне действующее имя студия носит с весны 2004 года. Со дня же своего основания она успела сменить несколько названий: «Мостехфильм» (1933-1941), «Воентехфильм» (1941-1945), «Моснаучфильм» (1945-1966), «Центрнаучфильм» (1966-2004).

За эти несколько эпох на студии было создано более десяти тысяч фильмов. Не только научно-популярных, технических, пропагандистских, учебных, рекламных, – но даже и художественных, в том числе мультипликационных, – сейчас них называют анимационными (кстати, мультипликации как особому техническому и эстетическому предприятию в музее посвящён отдельный зал). Мы можем вспомнить «Дерсу Узала» и «Миклухо-Маклая», «Лесную быль» и «Историю одного кольца», «Звериной тропой» и «Дикую жизнь Гондваны»… А помните фильм «Рукописи Пушкина» (1961), в котором на наших глазах – совершенно магическая вещь! – возникали, медлили, как бы в раздумьи, зачёркивались и снова писались строчки поэта, появлялись его рисунки, оставляя зрителя в изумлённом чувстве того, какое это всё живое, дышащее, человеческое, единственное? – Это «Центрнаучфильм». А пронзительный фильм нашего детства «Тропой бескорыстной любви» (1971), о дружбе человека и рыси, – кстати, художественный? Это тоже «Центрнаучфильм».

Установка для макрокиносъемки.

Именно здесь – впервые в стране – были сняты фильмы звуковые, широкоформатные, панорамные и полиэкранные, развивалась отечественная макро- и микросъемка. Для всего этого, в свою очередь – опять же именно здесь – были созданы уникальные технологии и методики. Во время войны, когда часть работников студии ушла на фронт, оставшиеся сотрудники тогдашнего «Воентехфильма» снимали картины по гражданской обороне, полевой медицине, стратегии и тактике всех родов войск. Едва кончилась война, в 1946-м, на «Моснаучфильме» возобновилась съёмка серии географических фильмов под руководством Владимира Шнейдерова (позже он стал первым телеведущим «Клуба кинопутешествий»; в витрине музея выставлена его книга о своём опыте: «Кинолюбитель-путешественник»). Уже с 1947 года сотрудники студии занимаются кинодокументированием работ по созданию ракетно-космической и военной техники. С началом работ над «Атомным проектом» студия подключилась и к нему: съёмочная группа «Моснаучфильма» снимала испытания, начиная с самого первого советского атомного взрыва (много лет спустя, в 2005-м, об этом был создан документальный фильм «Свидание с бомбой»). Здесь делали фильмы технические, биологические, сельскохозяйственные, оборонные, строительные… Об атомных ледоколах и управлении автомобилями, о физиологии растений и новых достижениях медицины, о физических основах квантовой теории (да, и об этом можно рассказать в зрительных образах!) и об искусственной крови, о балете и авиации, о событиях микромира и о сталелитейной промышленности. Впрочем, всего не перечислить. Достаточно сказать, что в 1960-е годы «Центрнаучфильм» – состоявший к тому времени из шести производственно-творческих объединениях – «Орбита», «Радуга», «Объединение географических фильмов», «Прогресс», «Космос» и Объединение учебных фильмов – был крупнейшим в Европе специализированным предприятием, производившим научно-популярные и учебные фильмы. А в 1980-е к прежним творческим объединениям добавились новые: «Яблоко», «Подвиги гераклов», «Зов», «Четвертое измерение», «Колокол», «Меркурий» и «Космос».

За изображением, стремясь ему соответствовать, тянулся звук – и тоже требовал своего технического обеспечения. Когда в 1956-м году сделанный на студии широкоэкранный стереофонический фильм «Товарищ» уходит в море» получил Большую премию Каннского фестиваля за высокое качество стереозвука, за этим результатом стояла большая, невидимая глазу, а уху слышимая лишь в своих результатах техническая работа.

Особая тема – снимавшиеся тут киножурналы: «Наука и техника» (выходил с 1940 года), «Секреты природы» и, наконец, неотделимый от детских воспоминаний всякого выросшего в шестидесятые-семидесятые киноальманах «Хочу все знать». Юный первооткрыватель прилетал на ракете, бил молотом по Большому Ореху: «Орешек знанья твёрд. Но всё же / Мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет / Киножурнал «Хочу всё знать»!». – и тот раскалывался. Это всё тоже – «Центрнаучфильм», – и в музейном зале с плаката на нас смотрит знакомый герой, в пионерском галстуке, с молотом, над счастливо расколовшимся орехом. А «Хочу всё знать», начатый в 1957 году, выходит, кстати, и по сей день.

Так вот, во внутреннем, служебном музее студии – большом, три зала на двух этажах – нам представлена вся история советского документирования науки в кинообразах: простые предметные ответы на вечный вопрос – «Как это делается?». Показана она ещё с досоветских её истоков – ведь не в 1933 году всё, на самом деле, началось. С 1933-го научно-популярное кино было поставлено на систематическую основу. Ещё с 1920 года киностудия «Госкино» («Культкино») была основным, но даже не единственным поставщиком «культурфильмов», как это тогда называлось. А началось всё с Александра Ханжонкова: с нащупывания и первого осуществления возможностей рассказывать образными средствами о вещах, казалось бы, весьма отвлечённых. Именно Ханжонков, один из пионеров отечественного кинематографа, – рассказывал нам Юрий Петрович, – впервые решился сделать на кинофабрике Акционерного общества «Ханжонков и К°» настоящий научно-популярный фильм. Более того: он создал на ней отдел научного кино, который занимался производством научно-популярных и учебных фильмов с 1911 по 1916 год. Над фильмами работали выпускники физико-математического факультета Московского Университета: В.К. Аркадьев, открывший в 1913 г. ферромагнитный резонанс, Н.В. Баклин – помощник директора киностудии «Мостехфильм» в 1933 году, А.Г. Калашников, ставший в 1947 году министром просвещения, — все они были учениками ведущего русского физика конца XIX-начала XX века. В это же время в научном отделе фирмы Ханжонкова работал выпускник Мюнхенского университета, будущий профессор В.Н. Лебедев, который впервые в России осуществил микрокиносъёмку в фильме «Инфузория» — и после этого стал широко использовать её в своих исследованиях, тем самым положив начало использованию кино как метода исследования в биологии. Лебедев проработал на киностудии до 1951 года. Стоит вспомнить и о том, что А.А. Ханжонков и член правления И.Х. Озеров, известный русский экономист конца XIX-начала XX века, разработали методологию использования кино в учебных заведениях и предложили министру просвещения кинофицировать школы.

Словом, перед нами – история посредничества как вполне самостоятельного искусства. Посредничества между специальным, научным сознанием, его вроде бы узко-цеховыми задачами и проблемами – и Большой Культурой. Этот музей – может быть, единственное место, во всяком случае, в России, где можно увидеть собственными глазами – и чуть ли даже не пощупать собственными руками – «сцепку», соединяющее звено между культурой в целом и двумя её частными областями, столь, вроде бы, далёкими друг от друга: кинематографом и научно-исследовательской мыслью и практикой. Именно здесь видно, что у этой «сцепки» есть собственная сложная структура.

Путь, по которому наука и кино шли друг к другу, а потом – рука об руку, показан здесь со стороны кино, причём с его технической стороны.

Разнообразие аппаратуры, которую вмещает в себя музей, даже чисто зрительно, даже человеку, который во всей этой механике ничего не понимает – способно дать почувствовать, с каким огромным диапазоном тем справлялась киностудия в годы своего расцвета. (Она, конечно, и теперь много с чем справляется, просто цифровая техника, которая в это производство вовлечена, здесь не была нам показана. Она – ещё не музейный объект, она – пока живая реальность. Приходите лет через двадцать: современная компьютерная техника стареет стремительно, как раз увидите глубокую цифровую архаику.) Дело в том, что для каждого вида съёмок требуется своя техника. Например, оптика: вот эти камера с длиииинным, как у телескопа, объективом – для съёмки солнечного затмения. (И здесь же фотография – операторы нацелились такими камерами в небо: снимают затмение 25 февраля 1952 года. Результаты этих съёмок вошли потом в фильм режиссёра В. Журавлёва «Солнечное затмение».)

Мы увидим здесь даже предысторию кинотехники – историю первых её возможностей. Таков представленный в первом зале музея синемаскоп – изобретённое ещё в XIX веке «предкинематографическое», внешне немного похожее на граммофон – разве что без рупора для звука – устройство для демонстрации принципа превращения отдельных кадров в цельное, плавное движение. Там, где у граммофона пластинка – у него круг с кадрами: лошадь в разных фазах бега; подобно пластинке, круг вращается. А там, где у граммофона рупор, у синемаскопа – горизонтальное увеличительное стекло: смотрящий в него видит, как отдельные кадрики сливаются в скачущую лошадь.

Синемаскоп, прибор для денонстрации эффекта движения в кинематографе.

В первом зале музея нас встретят аппараты эпохи становления советского научного кино: с тридцатых (например, широко использовавшийся тогда аппарат «Аскания») до шестидесятых годов. Уже здесь мы увидим, чем снимали фильмы об авиации и космосе, а чем – мультипликацию, которая когда-то занимала главное место в технических фильмах. На фотографиях можно разглядеть, за какими столами в эпоху плёночного кино оно монтировалось и как работали монтажёры. Здесь же, на стендах – кадры из фильмов семидесятых: «Полупроводники» (это, кстати, – работа своеобразнейшего режиссёра Владимира Кобрина – фильмы которого столь же научно-популярны, сколь и художественны), «Моделирование одежды» (получи, посетитель, заодно и представление об эстетике тех лет!). Однако главный зал здесь – второй, самый большой, где выставлена техника времён расцвета научного и научно-популярного кинематографа: шестидесятых-восьмидесятых годов XX века, когда он приобрёл все черты индустрии, а «Центрнаучфильм» стал для этой индустрии центром.

Здесь перед нами разворачивается стремительная и интенсивная эволюция съёмочной техники того времени: разнообразие оптики, проекторов и осветительных приборов (включая тележки, на которых они ездят по площадке, и рельсы, по которым они при этом движутся); штативы, монтажные столы и склеечные автоматы; и даже устройство для имитации аэросъёмки – между прочим, действующее. Есть тут и устройства штучные, созданные специально для решения единичных рабочих задач – иначе никак было не обойтись. Таков, например, штатив для съёмки с высоты 2,5 метров – именно двух с половиной: ровно столько было нужно в 1958 году, чтобы снять нападение волка на косулю для фильма «Серый разбойник». Механики точной аппаратуры «Центрнаучфильма» придумали и соорудили нужную конструкцию, сцена была благополучно снята, а фильм получил приз на международном фестивале во Франции. Самый трогательный экспонат этого зала – вырезанный из картона силуэт оператора, забравшегося на высокую лестницу и настраивающего там свою камеру. Он настолько реалистичен, что не раз вводил в заблуждение сотрудников: те не решались, уходя, гасить в зале свет и запирать его: там же ещё человек работает! Кстати, он стоит на той самой конструкции 1958 года.

Третий зал – об анимации. Сердцевина его экспозиции – настоящий стол для покадровой съёмки (на нём – уже знакомая посетителю по бегу на синемаскопе лошадь с её разложенным на фазы движением). Мы увидим здесь кукол, снимавшихся в фильмах, схемы управления ими (как двигать веки, как — брови, как поворачивать глазные яблоки влево-вправо, как менять положение губ…), матрицы для их изготовления. Здесь хранятся и материалы работы над полнометражным анимационным стерео 3D фильмом о покорении космоса «Белка и Стрелка. Звёздные собаки» (2010): он тоже делался в «Центре национального фильма» (кстати, тут можно увидеть не только фигурки и картинки персонажей, но и кое-что поинтереснее: с помощью какой, например, очень простой по устройству штуки – тёмная пластинка, во многих местах проколотая иглой — получается достовернейшая картина звёздного неба). Можно познакомиться и с техникой «классической», рисованной анимации по целлулоиду: на отдельном стенде показаны её последовательные фазы. А вообще анимацию тут делают в самых разных техниках: классический рисунок, живопись маслом по стеклу, перекладка…

Интерес к экспозициям такого рода, скорее всего, вряд ли сможет когда-нибудь стать массовым – слишком уж специален предмет. Пожалуй, интереснее всего этот музей будет людям, соединяющими в себе интерес к технике с восприимчивостью к гуманитарным смыслам. Но даже тот, кто – как, например, автор этих строк – к технике самым безнадёжным образом невосприимчив, – наверняка обнаружит для себя неожиданно много интересного.

Рассматривая экспозицию музея, беспросветный гуманитарий вдруг ловит себя на такой неочевидной мысли: техника тоже гуманитарна. Особенно, спешу добавить, та техника, которая – как вот эта, кинематографическая – создана для того, чтобы формировать и передавать сообщения, образные послания от человека к человеку; вычитывать из мира – и кодировать их своими средствами – значимые для человека смыслы. Никакое профессиональное занятие, даже самое узкоспециальное, не существует в культуре само по себе. Вместе с предметами профессионального быта сюда входит – и тут уже в посетителе настораживается «внутренний историк» – сам воздух времени, его интонации, его стилистические пристрастия и тематические предпочтения.

Кстати, если бы не Юрий Петрович, наш проводник по эпохам научно-популярной киноистории и энциклопедический знаток здешней техники и её смыслов, – никто бы тут ничего не увидел. В девяностые, когда старая структура фильмопроизводства была разрушена, все эти уникальные экспонаты, никому не нужные, готовы были отправиться на помойку. И отправились бы, если бы их не спас – личными героическими усилиями – Похитонов.

И сегодня языком этих старых приборов и устройств нам рассказана здесь, если вдуматься, очень необычная история. Вернее, сама по себе она совершенно обычна, потому что разворачивается вокруг нас постоянно, и по сей день, и сию минуту – просто на неё не принято обращать внимания. Это – история взаимодействия и неразрывности технического и гуманитарного, их потребности друг в друге и их влиянию друг на друга. Обычно люди замечают либо одну, либо другую её сторону. Но существуют-то они всё равно вместе.

Дело в том, что всякая техника – и на примере кинотехники, её узкоспециальнейших устройств это видно, может быть, особенно отчётливо – создаётся в определённых исторических условиях, а главное – определённым историческим типом человека. А ещё главнее – она сама этого человека создаёт, воспитывает. Задаёт ему самоощущение, набор навыков, темп существования, эстетический тонус. Оттачивает и формирует ему тот самый глаз, которым он через эту технику смотрит. Неужели всё равно, чем, например, снимать: громоздкой плёночной кинокамерой шестидесятых или маленьким, многомудрым и многоумеющим, почти самостоятельно действующим цифровым гаджетом середины второго десятилетия XXI века? Разве не меняет это всю систему жестов, весь порядок распределения равновесий? Разве не чувствуешь мир и самого себя, на него смотрящего, в каждом из этих случаев хоть немного да по-разному? Просто уже потому, что такого рода механизмы – средства для диалога с миром, посредники в этом диалоге.

Все предметы-обитатели музея – часовые механизмы отечественного научно-популярного кино. Каждое из этих устройств, на самом деле, помимо и поверх своих прямых и утилитарных назначений – машина своего культурного, кинематографического времени: устройство для его, времени, измерения, выработки и проживания.

Камера АКС 50.